Зарисовки для мира драконов. Часть 3. Первые всполохи.

- Какой высокий подарок преподнесла своей дочери Претория в день совершеннолетия! Какие достойные войны, равные в силе, ловкости и ярости...!

Мара возвышает свой голос, обводя скользящим взглядом неистовую толпу, мгновенно обращая зрителей в слух. А потом с приторным любованием и вздохом на несколько мгновений задерживает внимание на фигурах двух мужчин у своих ног.

- И кого же из вас мне выбрать?

Будто слово и желание животного что-то значит и стоит...

Но эти гортанные ноты древнего зова женщины не оставляют ни единого шанса на трезвость рассудка.

И того достаточно, чтобы хрипло дышащие, забитые и полуживые войны, один за другим рвано вскинулись всем телом, выпрямляя спину и поднимая голову, обжигая глазами и всем напряжением тела фигуру и лицо Мары недопустимой разгоряченной жаждой и надеждой.

Шипение, искаженное гримасой неистового и совершенного божества лицо, взмах руки рассекающий воздух, но словно хлесткий удар плети, подсекающий обоих до судорожных рыданий.

- Позволь умереть за тебя, Госпожа, и смыть свою ничтожность кровью.

SA6582D выкрикивает это на одном всхлипывающем выдохе. Гора мышц превращается в беспомощного ребенка.

Тонкие пальцы с заострёнными ногтями успокаивающей лаской скользят по голове великана, загребают спутанные пряди волос и с натяжением выворачивают все судорожно дрожащее тело раба в неловкой позе, обращая его лицо к своему.

- Смерть - это освобождение, которого нужно заслужить. А твоя жизнь принадлежит мне.

"Узы Сельнут в расщелине при пике Антура"... Разыгрывание сцен древних преданий - особый трепетный культ для любого дракона, впитываемый с молоком матери.

И для меня, безусловно, но...

Я видел эту сцену в разных лицах тысячу тысяч раз. Оттого сосредотачиваю себя на своей пылающей переливами рабыне, своем основном "пиршестве", ощущая ликование изысканного блюда (когда в последний раз, а?).

Привлекаю ее в себе одним рывком, одновременно закидывая голову на плечо и припечатывая ягодицами к паху, вызывая судорожный стон и первые вспышки огня по поверхности тела, опаляющие кончики волос.

Тонким лезвием персонального, покрытого надписями побед моего рода, изогнутого ножа, формой напоминающим коготь (настоящий коготь, пусть и один - привилегия крови Владык и я почти не завидую), провожу по шее и позвонку вниз, заставляя изогнуться и открыть моему взору начинающие тлеть и гореть желтовато-красными рунами отметины моей власти и ее покорности... Ещё пара штрихов...

- Навсегда!

Крик SA6582D протяжно разносится от центра сцены. Но меня задевает лишь малозначительным эхом. Предания преданиями, а вот такое настоящее случается слишком редко, чтобы позволять себе променять его на пыльный фолиант.

Сценой больше... Сценой меньше...

И даже закрыв глаза, я точно знаю, что там сейчас происходит. Как Мара склоняется древней милостью над триумфатором, высекая лёгким прикосновением языка к губам ярко-алые искры, в которых он будет сожжён и обновлен.

Как и рабыня в моих руках, над которой уже занесён коготь древнего рода. Она - моя жертва, мой нектар.

Нота к ноте. И второй раб произносит на выдохе: "Как и всякая жизнь от первого вздоха до последнего", чтобы быть рассеченным надвое в то же мгновение.

Но недоуменный гул толпы выводит меня из транса, заставляя вернуться взглядом к разыгрываемой на песке сцене. Что-то не так... Почему G73456TY молчит?

- А что скажешь ты, раб?

Мара переводит пылающий взгляд на второго война и я вижу как натягиваются алые нити от ее лица и ладоней к мелко вздрагивающему в оргазмической агонии SA6582D.

Мы тут все, кажется, так увлеклись, что второй триумфатор, чья роль по сути сводилась к простому статисту, удостоенному смелостью быстрой и безболезненной смертью, совершенно забылся и просидел с отсутствующим видом, вперив взгляд в песок и упустив нужный момент своей реплики.

Испортить такой важный праздник дочери Владыки Претории? Да ещё и прилюдно? Страшно и подумать, как раб может быть наказан за подобное унижение Госпожи.